Ты знаешь?

- Ты знаешь, что такое любовь?
- А ты знаешь, что такое жизнь?
Щелчок зажигалки, вдох и сигаретный дым заклубился по комнате.
- Это всё философия, причём пустая. Нам сейчас нужно думать не об этом.
Лёгкая улыбка и наклон головы, в знак согласия.
- Ты прав. Кстати он вышел из дома и направился к остановке.
- Что?!
Звук падающего стула и резкое движение воздуха.
- Нда, ты права. Чуть не упустили. Я пошёл.
Шорох одежды и лёгкое удивление.
- Андрей, сейчас моя очередь. В конце концов, каждому дана одна попытка, ты свою уже использовал.
Постукивание ногой об пол, выдох раздражения.
- Лен, что за шутки? Этот тип опасен, а ты опять начинаешь качать права.
Сдвинутые брови, ухмылка.
- Андрей. Это не по инструкции. Ты сам знаешь, что будет, если старшие узнают.
Мелькание языка по пересохшим губам, тихий шёпот.
- Сучка. Иди. Пока не передумал. Пристрелить бы тебя.
Хохот и рука слегка потрепала по щеке. Для обиды.
- Не волнуйся, малыш. Ещё будет возможность. Чао.
Трепет воздуха, волна терпкого аромата, блеск тициановских волос, стук каблуков по лестнице.
- И всё-таки ты сучка, Ленк.
Щелчок зажигалки, сигаретный дым, струящийся по комнате. Визг тормозов. Звук удара. Женский крик. Возбуждённый шум. Детский плач. Пять минут. Двадцать. Вой сирен. Приказы разойтись.
- И всё-таки ты сучка. Надо было пристрелить самому, не дожидаясь пока старшим надоест твоё поведение.
Щелчок зажигалки, звонок телефона.
- Да. Всё гладко. Несчастный случай. Переходила улицу не в том месте. Понял.
Стук трубки об телефон, короткие гудки.
- Лен, а всё-таки я знаю, что такое жизнь.
Солнечный луч, отблеск от стёкол.
Ангел 16/10/2004 00.46

Уйти.
(от автора
Забавно, но зачастую именно безразличие ко всему, отсутствие себя как живой, помогает обдумать и измениться, иногда и в лучшую сторону. Хотя, кто мы такие, чтобы самим судить себя?)

Я ухожу... Опять эта мысль. Она преследует меня большую часть моей жизни - уйти. Лёгкий ветер развивает короткие пряди волос, не вошедших в косу... Уйти. Ведь это так просто, просто закрыть глаза и сделать шаг вперёд... Уйти. Люди, кто неторопливо, кто куда-то спеша, проходят мимо моего дома. Может дело в этом? В том, что во дворе играют дети, а другие, постарше, возвращаются из школы? Или в тех старушках, что сидят на ограде газона перед домом? Не знаю... Уйти. Луч солнца скользнул по стене и ударил по глазам. Я зажмурилась и посмотрела на яркое светило. Звезду, которой многие поклонялись. Ей приносили жертвы, может и мне принести ей жертву? Жизнь одного, чтобы жили многие. Неплохая цена и многие с этим согласятся, и не просто согласятся... Уйти. Родители отдадут своё дитя, со слезами, с криками, с болью, но ведь отдадут. Это только в сказках они горой встают за своего ребёнка, а потом оказывается, что эта жертва не нужна. Жертва... С незапамятных времён самой угодной жертвой была кровь. И даже не совсем она, ведь если нужна кровь, значит можно сохранить жизнь. Но и её забирали тоже. Мы и сейчас приносим жертвы кровью, кто богам, кто свой стране, суть не меняется. И эти жертвы забываются, не чувствуются в общей массе зла и безразличия. Да, мы говорим, кричим - хватит! Вы над этим не задумывались? Слова остаются словами, мы только что кричали, а теперь радуемся и смеёмся. Это уже глубоко в нас. Это уже мы. Безразличие... Уйти. Я мало чего добилась в жизни, да и вряд ли добьюсь - характер не тот. У меня нет талантов, нет усердия, нет ещё много чего, что есть у моих знакомых. Может я и есть безразличие? Тогда мне лучше уйти. Да и кому, какая разница, есть я или нет?!... В памяти всплывает момент: мы идём по городу, из библиотеки к метро, и я вслух рассуждаю, перекраситься мне или нет. На самом деле я не собираюсь, просто в шутку дразню рядом идущего. "Если ты перекрасишься, то я тоже - в зелёный" И тут же другой момент, разговор в сети: "Ты сам не знаешь, я не могу с ними спорить, да к тому же ты знаешь, сколько стоит снять комнату?" "Да я смотрю ты ниеннистка. Это твое дело" Ниеннистка? Любительница пожалеть себя... Жалеть себя... Ну, нет, я не хочу, чтобы обо мне так говорили. Да, я люблю пожаловаться и попричитать, но кто сказал, что это всерьёз?! Во мне есть искорка борьбы - я только что нашла её и я не позволю кому-то задуть. Просто мне нужна помощь. Ведь вы поможете?
Уйти... Ещё один взгляд на наш двор, где маленькие дети играют на горке, а ребята постарше в баскетбол. Я зажмурилась и подставила лицо ветру и солнечным лучам. Я уйду... Но не сейчас...

Ангел 15/05/2003

Аа-аау (Мама)

Ой. А это кто? Вот не успела проснуться и потянуться, а уже кто-то пришёл и что-то хочет… Или нет? Не хочет? А, тогда ладно. Буду дальше потягиваться. Так, а это ещё что такое? Приятно… Эй, а ещё? Я ещё хочу! Так, открою глаза и ещё раз осмотрюсь, что тут творится. Ой, а я её знаю. Это она меня так гладит и ещё ласковые звуки издаёт. Вот-вот, прямо как сейчас! Сразу улыбаться хочется. И смеяться тоже.
- Ауу. Хы.
- Привет, зайчонок. Проснулась? Проснулась девочка, выспалась.
И что это за звуки она произносит? Ну, ничего ведь не понять. Вот сказала бы как я, и всё стало бы сразу ясно. А вообще она кто? Она, конечно, мне улыбается, гладит, берёт и носит, а ещё что-то такое подсовывает, что я сразу хватаю, и оттуда льётся такое вкусное и мне становится хорошо. После этого я опять улыбаюсь и смеюсь, глядя на неё, если не засну раньше.
- Ты мой сладкий. Девочка такая хорошая. Солнышко. Пойдёшь к маме на ручки? Давай, иди к маме на ручки. Сейчас мы умоемся. Переоденемся. Потом мама тебя покормит.
- Ой, хи-хи.
Что-то я рассмеялась, но она так хорошо ко мне относится, такое тепло. И с ней спокойно. Стоит мне закричать, как она сразу рядом. И когда мне некомфортно, она делает так, что бы мне стало хорошо. Да что же там мешается. Ещё и мокро. Сколько ножки не поджимаю, всё равно мокро и неприятно. О-ой. Куда это меня дели. И звуки какие-то странные. Ну не надо меня ворочать! Голову оставьте в покое! Ой. Как интересно!
- Ааа-ааууяяй! Хи!
Что-то там мельтешит и звуки издаёт. А вот эту штучку я уже видела. Стой! Куда! Опять появилась, странно… Там много этих штучек, но вон та мне больше нравится. Опять ворочают. Ноги, ноги! А ничего. Даже приятно.
- Ну, малыш. Отдай маме ползунки. Ну, выпрями ножку!
Смеётся. Я, пожалуй, тоже посмеюсь, но ноги к себе подтяну. Брр. Как-то некомфортно. Так было хорошо, а теперь некомфортно и всё ещё мокро. Уже нет. Ай, хорошо! Можно подрыгаться. Ничего не мешает, не мокрит, не отвлекает. А вон та штучка опять появилась! Ой, куда-то пропадает. Что-то меня трясти стало. Ай, ой! Опять мокро! Только комфортно мокро, но ведь всё равно! А вот это уже другое дело.
- Апчхи!
- Будь здорова, солнышко. Мама присыпку рассыпала. Ай, какая мама хулиганка. Правда хулиганка или не правда?
Интересно. А похлопывать меня зачем? И вообще - мне опять как-то неуютно. Ну, вот так уже лучше. Эй, куда? Опять звуки какие-то. Обычно с такими звуками штучка появляется, но что-то не видно. Голова! Голову оставьте! Оой… Штучка…
- Ааяай! Гии!
Опять меня дёргают, ноги трогают. А куда всё делось? Ой. Опять она, только ближе. Улыбнуться что ль? Улыбнусь. Тем более что меня опять положили и погладили.
Ум-мням-мням-мням, чавк, цвик, мням-ням-умям-мням-мня.
Аахх, хорошо. Мням. Ик! Ой… Хорошо, тепло, уютно. Кричать не хочется, только глаза закрываются, и открываться не хотят. Пока не уснула, надо сделать ей что-то хорошее. Вот только что? А, попробую повторить тот звук, что она чаще повторяет. Ей это вроде нравится.
- Аа-аау.

Не получилось. А, ладно, потом попр… попробую…

24/06/2005 2:29

От автора: у этого рассказа нет названия, потому в основу его лёг мой сон. Что-то я опустила, что наоборот додумала уже в процессе написания. Тем не менее, это просто сон.

Первое, что я увидела, открыв глаза, была женщина, наливающая воду из одного кувшина в другой, большего размера. Опустошив, маленький, он подходила к роднику-колодцу и возвращалась к большому. Судя по всему, наполняла она его уже давно, хотя на бездонный кувшин не походил. Приглядевшись внимательнее, я заметила, что дно кувшина соединено трубой с домом. И я вспомнила. Эта женщина была рабыней хозяйки дома и, не смотря на то, что срок её давно закончился, она оставалась служить своей хозяйке. За окном открывался небольшой кусочек деревни. Практически все дома были сложены из блоков белого камня, крыши которых были покрыты черепицей. Деревянными были лишь навесы от палящего солнца. Жители представляли собой смешение разных рас, хотя поколения жизни под солнцем, сказались на характерном для всех загаре. Свободная белая одежда женщин напоминала индийское сари, в то время как одежда мужчин походила на смешение индийского и китайского стилей. За окном была залитая светом улица и небольшая площадь вокруг колодца, укрытого небольшой тенью от высокого и тонкого дерева, с извилистым стволом и небольшими пучками листьев, на маленькой кроне раскидистых веток. Сегодня был особенный день. Я вспомнила его по шуму работ, доносившегося с моста. Три недели назад, из-за сильных ливней, река вышла из берегов и поднялась на шесть метро выше своего обычного уровня. Затопило пол деревни, а временный деревянный мост был полностью смыт. Это было едва ли не самое редкое явление. Ведь наводнения посещали страну так же часто, как и снежный феникс, которого видели всего один раз, полторы тысячи лет назад. Забыла отметить, что средняя продолжительность жизни людей составляла сто двадцать лет. Издревле люди искали способ продлить собственную жизнь и, в конце концов, нашли, что кардинально поменяло и образ жизни, и социальные ступени, и даже манеру мышления людей.
Неторопливый поток мыслей прервало мелькнувшее под окном пятно. Это была полураздетая девочка, лет шести. Её свободные, выцветшие на солнце волосы, были длинной чуть ниже плеч, что обозначало её как дочь рабыни. Е ё мать совершила более чем странный поступок – попыталась украсть фрукты, в то время как могла договориться о выплате за них, на другое время. Это было частой практикой, настолько обыденной, что сам факт попытки воровства надолго удивил вех жителей. Разбираться с этим делом приехал сам старейшина семи деревней. В ходе разбирательства было выяснено, что после смерти мужа, женщину одолели демоны печали и демон коварства, скрывавшийся под маской печали. Несмотря на это, её приговорили к двум годам рабства. Это не всегда означало что-то ужасное. Всё зависело от того, к кому попасть. Люди изменились, но разного рода пороки и нелестные черты характера всё же остались. Женщине повезло, ибо хозяйка фруктового магазина была одинокой женщиной, спокойной и рассудительной. Она отнеслась с пониманием к ситуации и уже почти два года, женщины жили вместе. Скорее как приятельницы, нежели как хозяйка и рабыня. Я покинула державшее меня на месте тело. Потоку мыслей, или же моей душе не составило труда догнать девочку и вселиться в неё. Некоторое время я просто наблюдала за миром её глазами. Сквозь меня проносились детские чувства и мысли, какие-то сиюминутные желания и порывистый вихрь детской непокорности. Пробегая мимо дома, девочка заметила, что сварливая хозяйка женщины наливавшей воду, вышла на балкон и что-то начала выговаривать служанке. Выговорившись, она грузно развернулась и прошла внутрь комнаты, тяжело опираясь на палочку. Слегка улыбнувшись, женщина продолжила в том же темпе наливать воду, но девочку это уже не интересовало. Показав язык сварливой хозяйке, он развернулась и бегом понеслась в сторону реки. Не успев отбежать подальше, она была схвачена за руку матерью, которая потащила её на самый берег. Неохотно следуя за ней, девочка заметила, что люди торопятся уйти с улицы на окраину, на любой свободный пятачок, оставляя пыльные камни дороги в одиночестве лежать под солнцем. Такого на памяти девочки не случалось ни разу, так что она уже сама старалась идти быстрее, испугавшись неизвестности. Всё правильно. Так и должно быть. Приехал гонец высоких гостей.
Меня всё больше захватывали воспоминания. Я уже была здесь, под этим палящим солнцем, на этих пыльных камнях, среди этих чудесных людей. Я была чужой, и было принято решение вернуть меня домой. Не потому, что они были злыми и не потому, что я сделала что-то не так. Просто дети должны быть с родителями. Так мне сказала императрица. Я не хотела уходить, не хотела покидать это сказочный мир, на самом деле бывший реальностью. Однако решение было принято, и я сама понимала, что только так будет правильно. Люди, приютившие меня и принявшие как равную. Как же мне не хотелось их покидать, но всё же в шестнадцать лет человек ещё ребёнок и я уже начала ощущать страх никогда не увидеть тех, кто был дорог. Мне уже не хватало моей жизни, привычных вещей, а потому я согласилась и, вскоре, караван сопровождающих и провожающих был собран и отправлен в путь.
Стук подков по пыльным камням нагнал мать и дочь, когда они ещё не успели добежать до края дороги. Не раздумывая, женщина торопливо пробежала ещё несколько шагов, спустилась по крутому невысокому склону и упала на колени, прислонившись лбом к земле.
- Делай так же. Это едет брат императрицы со своей свитой. Мы должны выказать уважение и благодарность за то, что наши жизни и мир оберегаются императрицей и её семьёй, - проговорила мать, заставляя девочку выполнить всё так же.
Привыкшая всё же больше слушаться мать, нежели неповиноваться, девочка так же как мать, встала на колени, однако любопытство пересилило, и она тайком стала смотреть на дорогу. Несколько минут ничего кроме стука копыт не было ни слышно, ни видно. Легкий ветер гонял по улице пыль и сухие листья, закручиваясь в маленькие смерчи. Откуда вдруг посреди улицы появились всадники, девочка так и не поняла. Впереди, на белом жеребце, ехал мужчина тридцати лет, в с чёрными волосами, коротко стриженными по бокам, и убранные в длинный хвост сзади, ли. Белая длинная куртка, достигавшая середины голени, была покрыта вышивкой, бока коня чуть постукивали ножны с мечом. Слева от него, на гнедом жеребце ехал мужчина более крупного телосложения, с длинными, отпущенными на плечи, непокорными мелко вьющимися волосами, цвета пепла. Его одежда, по покрою такая же, как и у мужчины в центре, отличалась лишь вышивкой. Из оружия была сабля, дополненная несколькими кинжалами. Справа, на крупном жеребце коричневого цвета, ехал истинный богатырь. Короткий жилет, синего цвет, отороченный каймой красного золота, обращал внимание на могучие мускулы тела. Длинные свободные штаны глубокого коричневого цвета, у щиколоток были схвачены застёжками, создавая эффект шаровар. Торс мужчины обматывала широкая полоса ткани, цвета запёкшейся крови. К поясу же был пристёгнут ятаган без ножен.
Ещё тогда, во дворце императрицы, я удивилась тому, насколько эти троё дружны, хотя абсолютно разные. Семья императрицы была более похожа на людей Азии, пепельноволосый друг семьи, являвшийся мужем сестры императрицы, походил на людей Европы, в то время как при виде рослого загорелого богатыря, я сразу вспомнила фильмы про пиратов и сказки “тысячи и одной ночи”. Следом за ведущей троицей, в центре кавалькады, на спокойной серой лошадке, ехала хрупкая девушка, лет шестнадцати. Русые волосы были в убраны в косу, одежда, более мужского покроя, выглядела на ней неестественно, как будто она не привыкла к ней. Следом ехали ещё шестнадцать мужчин, однако вооружение и одежда выдавали в них императорских солдат. Поравнявшись с матерью и дочерью, кавалькада повернула, следуя изгибу дороги, на берег реки. Девочка, внимательно впитывавшая в себя каждую деталь шествия, вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Чуть повернувшись, она увидела, что за ней так же наблюдают. Поняв, что его заметили, пепельноволосый мужчина улыбнулся и подмигнул ей. Смутившись, девочка отвернулась и больше не изучала, столь пристально, редкое для себя зрелище.
Доехав до второго колодца, всадники спешились. Брат императрицы о чём-то посовещался со старшим из солдат, затем развернулся, и направился к одноэтажному, маленькому дому, напротив первого колодца. Следом за ним направились двое мужчин и девушка, однако пепельноволосый заставил её остановиться, что-то объясняя. Дождавшись от неё кивка согласия, он улыбнулся, погладил по голове и последним вошёл в дом. Тут я поняла, почему тогда, четыре года назад, они выбрали именно этот путь. Был более короткий. Я это точно знала, ведь за полтора месяца до этого похода появилась в другой деревне, намного ниже по течению, намного ближе к месту назначения. Они приехали к провидице. К слабой, девушке, которая уже давно должна была умереть, но оставалась жить, не имеющая сил пошевелиться, лишь могущая рассказать о снах. Этой девушкой тоже была я. Точнее, лишь моё присутствие не давало её умереть. Это мои желания, мой дух, не давал её умереть, заставлял существовать, снова и снова, шепча её пророческие слова. Резко вырвавшись из тела маленькой непоседы, я устремилась туда, в темноту одиночества, стремясь предупредить и отговорить.

***

Они выслушали меня. Тихо и не перебивая, с почтением преподнеся дары, что могу пригодиться и понравиться прикованной к постели. Однако я не была рада. Наоборот, я с тихим ужасом и невыносимой болью поняла, что задумчивость моих спутников объяснялась тем, что они знали свою участь. Знали и ничего не сказали мне, той шестнадцатилетней девушке, что была чужой этому миру и которой они решили помочь вернуться домой. Знай, я тогда будущее, не поехала бы покорно к пути домой. Сбежала бы той же ночью, не задерживаясь ни в одном городе, ни в одной деревне. К сожалению, я этого не знала, а потому события шли своим чередом. Покинув тело, моею волею, провидицы, я направилась на поиски непоседы. Она никогда не сидела на одном месте, так что её глазами было легче наблюдать за происходящим. Тем временем дневное светило уступило место тайне сумрака и путники постепенно разбредались по домам, принявшим их. Девочку я нашла недалеко от солнечных часов. Она с любопытством рассматривала камешки, составляющие разноцветное обрамление часов. Без труда слившись с её разумом, я неуловимо поменяла желания, заставив отыскать предводителей путников. Пирата мы обнаружили в доме плотника. Он уже спал, раскинувшись на полу. Наверное, просто побоялся сломать кровать, предложенную хозяином дома. Брат императрицы читал книгу при неверном свете свечи. Его комната располагалась в доме старейшины деревни, решившего, что иное жилище не достойно императорской семьи. Искать саму себя было бы глупо, ибо грусть того вечера посещает меня и сейчас. Мужа сестры императрицы пришлось искать довольно долго. Спустя минут двадцать, мы пришли на окраину деревни, обрамлённую невысокими одноэтажными домиками с фруктовыми садами. В одном из домов горел свет. Направившись к нему, я заставила девочку войти в дом, однако на пороге комнаты она застыла, прислонившись к стене и затаив дыхание, наблюдая за мужчиной. Он танцевал. Одетый лишь в короткие, длинной до колен, шаровары, он исполнял ритуальный танец воина, идущего на смерть. Девочка не знала этого, а потому просто наблюдала за ним с искренним любопытством ребёнка. Несколько мгновений спустя, он заметил своего зрителя и широко улыбнулся, приглашая присоединиться. Тихо забившись в самый дальний угол сознания девочки, я наблюдала за ним, пытаясь понять, почему все они пошли на это. Внезапная мысль и я уже оставила их, направившись на поиски себя.
Разом вспомнились все сожаления, что не могла исправить, не могла помочь. Не могла тогда, зато могу сейчас. И мысли были правильные. Уйти, сбежать, но спасти их жизни. И пусть я не знала тогда, как попала в этот мир, зато сейчас у меня есть будущая память. Дорога будет тяжёлой, даже сейчас бросает в дрожь от страха последних часов пути, зато они будут жить. Найдя себя уже спящей, я порадовалась, не придётся погружать в сон, лишь показать то, что будет и подтолкнуть на другой путь. Осторожно коснувшись мыслей, я осталась наблюдателем на грани сознания. Спустя четыре часа сумбурный кошмар закончился, заставив меня проснуться, но остаться лежать, вздрагивая от страха и слёз. Немного времени ушло на то, чтобы двенадцатилетний ребёнок, которым я была, оделся, собрал вещи и тихо выскользнул в непроглядную тьму ночи. Единственное, что могло меня подвести, это не знание страны. Единственное, что давало мне преимущество, это время. После такого сна спать не хотелось, и я спряталась на краю сознания, изредка корректируя направление. Самым правильным было бы держаться берега реки, однако, с рассветом меня будут искать и, скорее всего, пойдут как раз вдоль берега. Спустившись к воде, моим первым порывом было взять лодку, однако тут же пришлось напомнить себе, что я не умею ни управляться с ней, ни плавать. Так что, скорее всего, просто подниму шум, на который сбежится много людей. Чуть более получаса ушло на бесшумное пересечение деревни и её окраин. Выбравшись же за пределы, я заставила себя перейти на легкий бег. Я уже могла, не таясь, шуметь и использовать фонарь, неяркого света которого хватало только на то, чтобы разглядеть землю у себя под ногами. Рассвет настиг меня в пятнадцати километрах от деревни. Не смотря на довольно большой проделанный путь, пришлось покинуть реку, с которой меня мог заметить кто угодно. К сожалению, в пределах видимости не было ни одного места для отдыха. Ещё два километра пролетели в жуткой спешке, однако заплетающиеся ноги больше не могли увести меня как можно дальше с прежней скоростью. От усталости почти не видя дороги, я кубарем свалилась на дно небольшой лощины, заросшей камышом. Очевидно, раньше здесь было озеро или пруд, со временем заболотившееся и высохшее. Однако для меня это место стало хорошим убежищем и возможностью получить долгожданный отдых.
Проснулась я от смешанных ощущений. С одной стороны меня укутывало тепло вечерних лучей солнца, с другой что-то нестерпимо воткнулось в бок и, как ни ворочалась, я так и не смогла понять что, пока не села. Маленький камушек цвета небесной лазури, был, однако, весьма шершавым и с острыми краями. Недолго думая, детское сознание меня взяло этот камушек и положило в дорожную сумку. Наспех причесавшись, я осторожно выглянула из своего убежища. Оглядевшись, я поняла, что не далеко ушла от реки. Слева от меня открывался чудесный вид на берег и неторопливый поток реки. Выждав ещё некоторое время, внимательно прислушиваясь к звукам, я рискнула подойти к реке и торопливо умыться. Есть пришлось уже на ходу, ибо уже был потерян целый день. Насколько я помнила, место назначения находилось в полутора неделях путешествия по реке. Исходя из этого, я прикинула что, пешком должна туда добраться максимум недели за две с половиной, особенно если смогу увеличить скорость передвижения. Закончив со своеобразным завтраком, я заставила себя перейти на лёгкий бег, плавно повышая скорость. Пока река пуста и не наступила непроглядная ночь, стоило уйти как можно дальше от деревни, как можно ближе к концу пути. Минуты сменялись одна за другой, неторопливо складываясь в часы, а я уходила всё дальше и дальше. Пришла мысль, что если бы не моё любопытство, а как следствие участие в ежедневных тренировках на протяжении последнего месяца, я бы не выдержала и тридцати минут непрерывного бега. Ночью пришлось уйти далеко от реки. На пути появилась ещё одна деревня, немного большая по размеру, с ярко освещённой пристанью. На её обход ушло не менее трёх часов, что заставило меня ещё больше торопиться, выбивая из последних сил. К рассвету я уже спала в заброшенном строении, окружённом плодовыми деревьями, кустарником и буной порослью высокой травы. Следующие два дня прошли в том же темпе, отличаясь друг от друга лишь пейзажем и наваливающейся усталостью. Пятая ночь стала для меня едва ли не самым тяжёлым испытанием в жизни. Не зная климата, я не могла предугадать погоду, а потому совсем не ожидала дождя. Начавшийся как мелкие, чуть моросящие капли, он внезапно перешёл в сплошную стену дождя. Мгновенно вымокнув, мне пришлось остановиться, ибо из-за потоков воды невозможно было разглядеть даже кончики пальцев на вытянутой руке, к тому же земля мгновенно размокла, превратившись в опасную ловушку. Кое-как продолжая идти, я уткнулась в стену. Взяв её за ориентир, некоторое время потратила на поиск входа, появившегося настолько неожиданно, что я буквально ввалилась внутрь.
Он ждал меня. Стоял напротив входа, скрестив руки на груди, прислонившись спиной к стене и спокойно, с лёгкой усталостью глядя мне в глаза. Меня охватила оторопь. Не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть, я замерла не силах отвести взгляда, лишь мысли вихрем проносились в голове, побуждая к действию, но я так и не пересилила себя. Поняв моё состояние, он бесшумно подошёл, отвел меня от входа, закрыв дверь, и провёл внутрь комнаты, усадив на пол перед камином. Чувствуя себя разбитой и опустошенной, я смотрела на языки пламени и не видела их. За спиной чем-то шумел пепельноволосый. Вернувшись, он поднял меня на ноги и отвёл за занавес из плаща, задернёв его за мной. К тому моменту оцепенение начало отпускать меня, так что я огляделась и заметила аккуратно сложенную стопку одежду и полотенце. Раздевшись, я быстро вытерлась и облачилась в сухую и тёплую смену. Взяв с собой мокрую одежду, я вернулась к камину. Там меня уже ждал импровизированный стол, уставленный хоть простой едой, зато горячей и ароматный. Пепельноволосый забрал у меня одежду и развесил её на только что натянутых верёвках. Путаясь в складках, его одежды, я сняла плащ, расстелила его на полу перед столом и села, стараясь не встречаться с ним взглядом. Некоторое время мы просто молча и неторопливо ели. Закончив первым, он начал говорить. Он говорил, что было глупо убегать, когда в отряде несколько лучших разведчиков, а ещё более глупо было убегать от него, лучшего из всех. Он объяснял, что мне небывало повезло, то меня не укусила ни одна из змей, во множестве живших в этой местности.  Что в такой дождь мало кто выживает, ибо земля под ногами становится хуже болотной топи. Он говорил, говорил, но я не слышала. Мне были хорошо понятны его беспокойство и недовольство, которого он так и не высказал, ни словом, ни жестом не пытаясь укорить меня. И это было хуже всего. Уже не пытаясь сдерживать слёзы, я склонила голову и, закусив губу, тихо плакала о неотвратимости судьбы. Ко мне пришло понимание того, что чтобы я ни делала, это не изменит будущего. Более того, если я не приму их помощь, то просто не смогу вернуться домой. Занятая такими мыслями я не заметила, что он уже давно молчит. Тихо вздохнув, он пересел ко мне, обнял и начал успокаивать, ласково гладя по голове и что-то говоря. Я пыталась объяснить ему, что знаю грядущее, что не хочу его исполнения, но он не дал мне ничего сказать, потому что всё это знал и чувствовал сам. Не в силах более сдерживаться, я уткнулась ему в грудь и разрыдалась, цепляясь за остатки надежды.

***

Путешествие к Рогам Реки первые три дня проходило спокойно и неторопливо. Длинные, широкие лодки с низкой посадкой и высокими бортами оказались удобным плавучим домом, тем более что лошадей оставили на берегу. Мне отгородили часть лодки наподобие комнаты, чтобы я могла, не смущаясь и не смущая, спать, переодеваться и просто побыть в относительном одиночестве. На четвёртый день нашего водного путешествия мы были атакованы обитателями реки. Большие животные, похожие то на крокодила, то на змею, врезались в лодки, заставляя их сильно раскачиваться. Мне чудом удалось удержаться на борту, однако один солдат не выдержал и прыгнул в воду, где был тут же растерзан. Глядя на воду, окрашенную кровью, я поняла, что начало конца близко.

Дождь прекратился уже к утру. Проснувшись, я почувствовала сильную головную боль и общую разбитость. В помещении я была одна, однако рядом с импровизированной кроватью стояла фляга с тёплым лёгким вином и несколько лепёшек, на широком листе растения, название которого я так и не запомнила. Поев, я причесалась, постаралась немножко разгладить, смявшуюся за ночь, одежду и вышла на улицу. Утро, пасмурно свежее, бодрило ароматами свежевымытых лугов. Мой спутник уже не спал. Выбрав как можно более сухое место, он выполнял обычные упражнения, нисколько не ощущая холодного ветра. Спустя минуты две, он закончил упражнения и заметил меня. Приветственно кивнув, он жестом показал идти за собой и вскоре мы пришли к небольшому ручью. Холодный поток мгновенно освежил меня, однако ожидаемые прилив сил и бодрость так и не пришли. Вернувшись к приютившему нас зданию, я заметила двух всадников. Это были брат императрицы и пират. Не зная как поступить, я замешкалась, однако в этот момент из здания вышел пепельноволосый и махнул мне рукой, так что всадники меня тут же заметили. Не спеша подойдя, я склонила голову. Тяжесть наступившей тишины действовала гнетуще, заставляя нервничать, до боли стискивать кулаки и ждать. Однако я так ничего не услышала, кроме обычного приветствия. Минуту спустя я уже мерно покачивалась в седле. Мы направлялись к ближайшей деревне, на пристани которой стояли уже полностью готовые к отплытию лодки, ждавшие только нас.

К тому моменту, как мы высадились между Рогами реки, отряд сократился на пять человек. Всё тяжелее было держать себя в руках, не сорваться и не сделать ещё одну попытку к бегству. Несколько часов пути и мы уже стояли у подножия тёмной и неприветливой реки, несколько тысячелетий назад бывшей вулканом. Было решено отложить путешествие внутрь горы до утра, когда люди отдохнут и будут полны свежих сил. В ту ночь я так и не сомкнула глаз. Утром начнётся кошмар, преследующий меня вот уже четыре года. Впереди ждала не неизвестность, а смерть. Несмотря на это ни один из оставшегося отряда даже не заикнулся об уходе. Оставались только гребцы и рулевые. Они должны были ждать выживших в течении двух дней. В случае же, если никто не появится, именно им предстояло доставить печальную весть во дворец. Не успев уснуть, уже под утро, я была разбужена. Завтрак прошёл в молчании. После, проверив оружие и лёгкие доспехи, мы направились в последний путь. Первый час мы просто углублялись в каменный тоннель, много веков назад проделанный раскаленной магмой. После череды разветвлений мы вышли в небольшую пещеру, насквозь пробитую тоннелем. Здесь начались первые неприятности. Из маленьких отверстий по всей пещере на нас надвинулись потревоженные обитатели. Не имея возможности просто перебить всё прибывающих врагов, пришлось прорываться и спасаться бегством. Двое остались нас прикрывать. Долгий изнуряющий бег прочь от ужаса и шума боя, закончится лишь спустя три часа. За это время мы потеряли всех членов отряда, кроме меня, пирата, пепельноволосого и брата императрицы. Наша одежда была местами порвана и запятнана кровью, Пират и пепельноволосый были ранены, первый хромал, второй прижимал руку к кровоточащему боку. Впереди уже была видна пещера, в которую мы стремились. Последние полтора часа для той меня, не знавшей грядущего, были самыми тяжёлыми. Было страшно оставаться среди врагов, но ещё тяжелее было оставлять тех, кто нас прикрывал. Стены окрасились в красный, к мечущимся теням от наших факелов прибавились другие, оставляемые светом, льющимся из пещеры. В этот момент нас настиг вой преследователей. Мои защитники обменялись взглядами и, в этот момент, пепельноволосый с силой швырнул меня вперёд, одновременно отпуская. Повернувшись к нам спиной, он стукнул каким-то предметом по стене. Раздался грохот обрушившегося потолка, и туннеля не стало. В этот момент меня как будто не стало, я рванулась назад, но меня не пустили объятия пирата, тащившего меня всё дальше. Минута и мы уже на берегу лавовой реки. Это был берег расставания. Из реки выползали огромные твари, похожие на змей. Толкнув меня на выступ идущий вдоль стены. Двое последних членов отряда закрыли меня своими спинами, прикрывая. Передо мной были последние полчаса пути домой. Устланные слезами, соскальзывающими шагами, судорожными цепляниями за стену. В какой-то момент я сорвалась и во мне открылись неведомые до селе силы. Гнев застил мой разум, бешенство обрушило пещеру. Я не помню момента, когда вышла из пещеры под удивлёнными взглядами собравшихся людей, уже в своём мире.
Всё начиналось довольно обыденно. Вместе с группой энтузиастов, под присмотром опытного специалиста, мы отправились исследовать пещеры. В какой-то момент я заблудилась и вышла там, где меньше всего ожидала оказаться. Я помню их имена, но не считаю, что имею право их произносить. Всё, что мне остаётся, это раз за разом проходить тот путь, в конце открывая опухшие от слёз глаза.

Ангел, 11/09/2006 23:37